Отец Сергий – один из тех немногих священников, которые после событий 2014 года вместе со всей своей паствой перешел из Московской церкви в лоно Киевского патриархата Украинской православной церкви.
И не просто ушел проповедовать, а создал социальную службу при церкви – платформу помощи «Eleos-Ukraine». В переводе с греческого Ελέος означает милость, сострадание, сочувствие. Именно такими ценностями руководствуется автор идеи – отец Сергий Дмитриев.
Для интервью мы договариваемся встретиться на территории Михайловского монастыря. Прихожу к назначенному времени, звоню и слышу: «Вы пришли? Сейчас вас встретит бородатый священник, который будет нести хоругвь (религиозное знамя. – ред.)». На минутку млею, предвкушая ожидаемую картину, но тут же в телефонной трубке раздается смех: «Это шутка такая…».
Легкого ненавязчивого юмора мне достаточно, чтобы понять – предстоит разговор с не вполне типичным священником. Отец Сергий и вправду таков.
С начала военных действий он регулярно ездит к бойцам в АТО,вместе с другими небезразличными активно помогает самым разным людям по всей стране.
Отец Сергий убежден: церковь должна быть для людей. Причем для всех, вне зависимости от конфессии, национальности или любых других признаков.
Три года назад, летом 2014-го, Вы перешли из Московского патриархата в Киевский. Как пришли к этому решению?
До Революции достоинства я возглавлял отдел социального служения в Херсонской области, у меня был ряд проектов, общественная деятельность, Центр украинской книги, преподавание в университете. Тут начинается Майдан, аннексия Крыма, война, с марта 2014 года я добровольно капелланствую в 30-й бригаде (30-я отдельная механизированная бригада. – Ред.). Летом начались первые потери, а «моя» церковь (Московский патриархат) молчала… Тогда понял, что оставаться в структуре Московского патриархата – это работать на «ту» сторону, способствовать убийству украинских граждан.
Так в июле того же года я ушел в церковь, которая со своим народом. Ведь для меня самое важное, чтобы в центре служения священника была помощь людям в разных формах. Вопрос «каноническая церковь или неканоническая» для меня никогда не стоял. Важно было, скорее, церковная она или нецерковная… Так Московский патриархат как церковная структура для меня перестал существовать.
Как Ваше решение уйти восприняли другие священники Московского патриархата?
Около семидесяти процентов друзей-священников отнеслись с пониманием. Просто кто-то не мог решиться на такой шаг, а я смог.
Почему они не могли?
Я думаю, это больше финансовые вопросы. Вот у человека есть храм, он с этого живет и хочет оставить все так и дальше. Многие себя так и оправдывали. У меня храм всегда был необычной модели. Я не жил за счет прихожан и храма, у меня были общественная деятельность, преподавание, свои проекты, поэтому я был свободен в выборе.
Мой уход сопровождался фразой: «Мы же тебе разрешали делать все…». Вот вам и разница: там мне «разрешали» что-то делать, а здесь я просто делаю свое любимое дело, нахожусь на своем месте со своими людьми и, главное, мне в этом помогают.
Вы часто бываете в АТО?
Я бы не сказал, что часто, но в целом, может быть, за все время пробыл около года. На самом деле, вопрос не в количестве, а в качестве. Взять хотя бы мое присутствие в 30-й бригаде в первом батальоне – все большие церковные праздники я там, знаю ребят по именам, чем они живут, общаюсь с вдовами и детьми погибших. Даже находясь в Киеве, я все время «живу» 30-й бригадой. Мне приятно, что они меня называют «своим священником».
Вряд ли все бойцы верят в Бога. Если человек – атеист, есть ли у него потребность в общении с Вами?
Я бы начал вот с чего: кто такой капеллан? Для меня капеллан – это не только священник на войне. Это священник, который служит в местах с ограниченным доступом (больницы, детские сады, школы, вузы, тюрьмы, интернаты и т.д.). В армии такой же ограниченный доступ, и люди там самые разные – не все воспринимают священника как священника. Если бойцы приходят ко мне на службу там, это не значит, что они и на гражданке будут ходить в церковь. Для кого-то мой приезд – просто «развлечение»: «О, отец приехал…». Кому-то я друг – звонят, советуются. Хотя сегодня я уже немало ребят и повенчал, и детей их окрестил…
А давать оценки, верующий человек или неверующий, очень сложно – каждый из нас во что-то верит. Для меня важно не затрагивать конфессию – это сокровенное. Подхожу к ребятам и говорю: «Я вот православный священник, будем молиться так. Те, кто другой веры, могут молиться рядом». Тем, кто вроде как атеисты, говорю, к примеру: «Да пребудет с вами сила» (известная фраза из киноэпопеи «Звездные войны». – Ред.). Рассказываю им о Дарте Вейдере, о том, что они – воины света и борются с «Империей зла». Ребята смеются.
На самом деле вся моя жизнь основана на вере в Бога, я по этому принципу строю свои отношения с бойцами. Я верю в самое лучшее в них, в то, что они – победа нашей страны, ее будущее, что они вершат волю Бога на этой земле. И эта вера помогает мне вдохновлять их.
На гражданке проповедь и служба будут совершенно другими. Я бы сказал, что священник в армии – это «пограничник»: он служит для людей, которые находятся на границе веры и безверья.
Значит, не все священники могут быть капелланами?
Я считаю, что нет. Это другое служение. Нужно уметь нести традицию своей церкви в неформальном общении. Капеллан – частичка духовности во время войны, потому что любая война – это дикость, ее никак не объяснить с точки зрения любой религии, это всегда убийство. Но, как говорил покойный Любомир Гузар, у нас есть право себя защищать.
Расскажите о рождении «Eleos-Ukraine». В чем заключается главная идея проекта?
Когда я пришел в Киевский патриархат, то, конечно, захотел принести в церковь свои проекты, модель социального служения и активной общественной жизни священника. У меня была встреча с Патриархом, и я сказал, как неплохо было бы создать достойную социальную службу в Киевском патриархате. Нечто подобное есть во всех церквях. У католиков есть «Caritas-Spes», у греко-католиков – «Caritas Украины», у Московского патриархата в России – служба «Милосердие» (в Украине социальная служба УПЦ МП не была структурирована), у лютеранской церкви – Диякония.
Патриарху идея понравилась, и он предложил мне создать такую службу в Украине. Вот так на сегодняшний день я тружусь – являюсь заместителем главы Синодального отдела социального служения и благотворительности УПЦ КП и возглавляю сеть общественных организаций «Eleos-Ukraine».
«Eleos» – это инструмент для развития и популяризации социального служения нашей церкви. Это площадка для помощи всем людям, вне зависимости от вероисповедания, национальности, вообще любого признака. Просто в центре нашей идеи стоит человек, которому нужно помогать.
Коротко рассказать о нашей идее можно примерно так: у УПЦ КП пять тысяч храмов, и мы хотим, чтобы в каждом храме священник ежедневно делал семь добрых дел. Если умножить семь добрых дел на пять тысяч церквей и на триста шестьдесят пять дней в году, выходит, грубо говоря, двенадцать миллионов добрых дел в год. А это значит, что каждый третий украинец бескорыстно получает доброе дело от своей родной церкви в виде какой-либо услуги. Михайловский монастырь очень четко показал, как церковь может действительно служить людям. И нужно, чтобы каждый храм был таким, днем и ночью.
За три года нам уже удалось создать структуру, у нас сегодня есть филиалы по все Украине. Постоянно проводим обучение священников, объясняем нашу концепцию (что нужно делать, как использовать церковный ресурс для помощи людям). Представьте, если будет хотя бы сто обученных и адекватных священников в Украине. Активные отцы, к которым вы сможете прийти, поговорить, попить чаю… Учитывая, что уровень доверия общества к Киевскому патриархату составляет около 67%, можно рассматривать церковь как большую социальную сеть, которой пользуются самые разные люди.
А какие это «адекватные священники»?
Для меня священник не может проповедовать и учить других помогать людям, если он сам этого не делает. Мы сейчас внедрили основы социального служения в семинариях, и этот предмет у нас добровольный. В Киевской Православной богословской академии в мою группу вечером на факультатив сначала пришло шестнадцать человек, к концу курса их осталось около десяти.
Это был такой поверхностный курс – от определения, что такое «социальное служение», до того, как реализовывать акции, как работать со СМИ. Мы сразу моделировали жизненные ситуации. Я говорил, к примеру: «Представьте, что вы, священники, приехали в Беловодск. Там нет священника УПЦ КП, вам нужно построить храм. При этом вы там никому не нужны, вы встретите сопротивление со стороны священников УПЦ МП, вас уже считают «отщепенцами», «раскольниками». С чего вы начнете? Какой ваш главный ресурс?». Моделировали ситуации, как они будут встречаться с людьми, как пойдут в районную администрацию, будут просить землю, как через социальную работу будут помогать людям.
За время этого курса ребята провели две акции с Национальным институтом рака. Собирали деньги, приходили к детям, общались. Это были такие нецерковные встречи семинаристов, прямая социальная работа. Сегодня я вижу, как студенты, которые прошли этот наш курс, «загорелись». Они поняли, что могут сами помогать людям, а не только рассказывать другим, что это нужно делать.
У Вас в «Eleos-Ukraine» большая сеть волонтеров?
В принципе, можем сказать, что каждый наш прихожанин – это наш волонтер. И априори это было бы хорошо. Но если реально, мы только начинаем, поэтому небольшая. Там, где есть наш священник, наши парафии – есть наши волонтеры.
Конечно, нам очень сильно не хватает административного ресурса. Вот в этом центральном офисе, где мы находимся, занимается проектами десять человек. Пятеро на зарплате, остальные – добровольно. А помещения нам выделяет Патриархия.
Заработные платы за счет церкви?
Нет. В последний год мы выиграли несколько грантов – различных посольств, Европейского Союза, общественных организаций, есть небольшие пожертвования от частных лиц, в том числе из украинской диаспоры.
До войны Киевский патриархат был гонимой церковью, она и сейчас такая. Вы видите, чтобы наши храмы строились, выделялись помещения? Киевский патриархат всегда был оппозиционной православной церковью, наши храмы – небольшие, наша паства была немногочисленной. Я часто слышал: «Зачем вообще нужна такая церковь?». Майдан и война показали, зачем. Я полностью согласен с Филаретом (Патриарх Киевский и всей Руси-Украины. – Ред.): если бы не было Украинской церкви, не было бы и Украины.
Люди не привыкли, что наша церковь может профессионально, системно работать. Сейчас мы начинаем с нуля, только поднимаемся, находим единомышленников. У нас есть цель – найти регулярное финансирование на административную деятельность «Eleos-Ukraine». Это на самом деле не такие большие деньги. Мы бы начали обучать священников, как искать средства, как правильно писать отчеты и заниматься организационным развитием.
Что бы Вы сказали тем, кто убежден, что священник должен быть вне политики, и ему совсем не обязательно иметь гражданскую позицию?
Священник – такой же гражданин, он не живет где-то в лесу, у него есть паспорт. А у любого гражданина Украины должна быть гражданская позиция. Здесь вопрос только в том, хотим мы жить и принадлежать этому государству или не хотим. Если ты хочешь проповедовать этому народу, ты должен любить этот народ. А если ты любишь этот народ, то ты защищаешь его и с ним умираешь.
Известны примеры, когда священники со своим народом и в газовые камеры шли, и в плен… В противном случае получается политика двойных стандартов: мы тут посмотрим, кто выживет, а потом будем и дальше проповедовать Христа…
…Вы как-то говорили, что, будь ваша воля, писали бы на билбордах: «Помогайте другим – это нужно вам».
Я бы и сейчас продолжал такие билборды писать. Если ты делаешь добро, оно всегда к тебе возвращается. Сегодня вы помогли ребенку, а он станет врачом и завтра спасет жизнь вашему ребенку. Помогая в Украине своим собратьям, вы инвестируете в социум, а значит – помогаете себе. Весь мир вокруг нас – он наш.
Спустя несколько лет войны, есть ли у нашей нации понимание, как важно помогать? Или все-таки преобладает апатия…
Я думаю, что понимание есть. В чем-то даже сегодняшнее положение в Украине, война и социальный кризис объединили нацию.
«Eleos-Ukraine» занимается самыми разными проектами. Помогаете военным и их семьям, внутренне перемещенным лицам, людям с ограниченными возможностями. Как идеи генерируете?
Я много езжу за пределами Украины, смотрю, чем занимаются зарубежные организации. Взять хотя бы «Стену памяти» на стенах Михайловского монастыря. Я увидел в Америке, что есть стена вьетнамской войны, и подумал, что нужно и нам такое сделать. Когда открывалась «Стена памяти», приехали пасторы из Калифорнии, ветераны той войны, так они даже расплакались. Потом спрашивали, откуда идея такая? «Ну как откуда, американская…», – говорим. А они нам в ответ: «Нет, у вас она есть уже сейчас, а у нас она появилась через десять лет после окончания войны. Мы долго не знали, кто из побратимов погиб, и не могли прийти в какое-то одно место, чтобы почтить память всех наших воинов».
…У Вас есть проект по психологической и физической реабилитации военнослужащих «Дорога домой».
Да, такой проект был, но теперь финансирования на целый проект нет, и мы решили видоизменить его в одно из направлений нашей деятельности. Теперь просто помогаем адресно, берем конкретный случай и решаем проблему.
Я буду честно говорить: мы не можем помочь всем. Это наша боль. Я честно понимаю, что ресурсов на это нет. Говоря фигурально, у меня есть один стакан воды, я могу напоить одного или двух, но если я всем дам по чайной ложке, то никто не утолит жажду.
Для меня в приоритете ребята, которых я знаю, и которые знают меня. В основном, это 30-я бригада. Главное в проекте «Дорога домой» – человек, который обращается к нам за помощью, нам доверяет. Он прислушивается к нашим советам, к кому пойти, какие шаги предпринять.
Меценаты помогают?
Очень мало. Понимаю, что нам никто не должен и не обязан. Может быть, о нас мало знают или не все понимают, как обстоят дела. Наверняка же многие думают: «Раз они в Михайловском монастыре находятся, то деньги лопатами гребут». Нет, у нас народная церковь, а не Киево-Печерская Лавра.
…Вы как-то говорили, что Московский патриархат в Киеве на Лавре только и держится.
Так и есть. Ежедневно ее посещает много людей. Каждый оставляет минимум десять гривен, плюс еще что-то купишь, пожертвуешь или за вход в пещеру заплатишь. Помню, что еще когда учился в семинарии, то у казначея там стояли целые мешки с деньгами… Тогда еще купоны были.
У нас в стране до сих пор нет единой стратегии по реабилитации военнослужащих. Может быть, у Вас есть виденье, какой она должна быть?
На самом деле, думаю, что единой стратегии по реабилитации военнослужащих быть не может. Всех под одну гребенку грести нельзя. Я бы лучше как сделал – просто давал государственное финансирование общественным организациям, которые занимаются реабилитацией. У них есть креативные идеи.
А вообще, важная составляющая реабилитации – это нормальное социальное обеспечение ветеранов и семей погибших. Если боец погиб, а его жена осталась одна с пятью детьми, то давать на каждого ребенка по 1700 гривен – это что вообще такое? Это реальная история бойца Андрея Широкого, позывной «Семьянин» (54-я механизированная бригада. – Ред.)
Когда сейчас говорят, что будет какая-то единая стратегия, для меня это звучит утопически. Я просто привык, что нужно делать все самим, и это будет гораздо быстрее, плюс, конечно, помогать другим. Я знаю, что если я Лёне (Леонид Остальцев, основатель «Пицца Ветерано». – Ред.) чем-то помогаю, то и я, в свою очередь, всегда могу прийти в пиццерию «Ветерано» – классное место, где меня любят и ждут. Хорошее, безопасное место для своих. И такие вот места нам нужно поддерживать, давать кредиты ребятам, которые открывают свой бизнес (в Америке такие программы существуют).
А вообще, хочу выкупить в Киеве помещение для нашей организации, которое мы могли бы предоставлять ветеранам на безоплатной основе под их различные интересные проекты. Магазинчики, кофейни… Сегодня, к сожалению, ветераны очень много тратят именно на аренду. А это было бы место для воплощения их идей.
Если вы хотите поддержать «Eleos-Ukraine», заходите на их сайт, звоните, приходите в офис. Все контакты указаны здесь: http://www.eleos.com.ua.
Для фонда «Вернись живым»
Ирина Шевченко
